Деревянный меч - Страница 131

131

Хуже всего, конечно, эти чудовищные триумфальные арки. Проходу от них нет. Арки воздвигались не только в честь победы над врагом, но и по любому мало-мальски подходящему случаю – например, в ознаменование исцеления очередного императора от очередного насморка, – а то и вовсе безо всякого случая. Выскочки провинциальные! Дорвались, мерзавцы, до почестей! Натащили в столицу мастеров заграничных – и добро бы еще эти мастера хоть что-то смыслили. У себя дома они воздвигали сооружения из самых непритязательных камней и покрывали их росписью. Но здесь, где и яшмы, и нефрита, и пусть не столь дорогих, но по-своему прекрасных камней в изобилии, они по-прежнему покрывают их поверхность густой росписью, совершенно уродуя неповторимое своеобразие камня. Под мелким густым узором и не разобрать, гранит перед тобой, или мрамор, или даже бесценный малахит, – все как есть словно голубями усижено. Рябит, пестрит…

Но сегодня даже бесчисленные арки не омрачали хорошего настроения великого Инсанны. Новая сила вознесла его на такую высоту, с которой крикливая роскошь столицы не только не раздражала его, но даже и насмешить не могла. Вот людям, пожалуй, еще под силу хотя бы позабавить Инсанну.

Люди его и позабавили. Инсанна глазел на уличного акробата с удовольствием, удивившим его самого, и даже кинул в подставленный бубен больше, чем все остальные зрители, вместе взятые. Совсем недурное представление. А для смертного, лишенного даже малой крупицы магической силы, его работа так и вовсе превыше всяких похвал. Давненько Инсанна не видел ничего подобного.

Затем Инсанна с не меньшим удовольствием полюбовался на пьяную драку – тоже представление в своем роде отменное. Потом его вниманием завладела шумная свадьба всему городу известного шулера. Вдосталь усладив себя созерцанием человеческой глупости, Инсанна решил, что настала пора и заморить червячка. Он развернулся и медленно пошел вдоль шумной торговой улицы, отыскивая взглядом неприметное заведение под названием «Ветка ивы». За последние три сотни лет былое великолепие этого заведения изрядно потускнело, но кормили там по-прежнему превосходно. Во всяком случае, когда Инсанна наведался туда лет двадцать назад, обедом он остался доволен, а это с ним случалось нечасто. Угодить на его все более изощренные запросы становилось с каждым прожитым веком все труднее. Инсанна иногда подумывал не без сожаления, что со временем ему придется отказаться от еды – зачем тратить время на то, что больше не доставляет удовольствия? О пользе и речи нет; Инсанна уже и забыл, когда он действительно подкреплял свои силы посредством пережевывания и глотания пищи, как обычные люди. Он продолжал изредка делать это только для собственного удовлетворения – вот только довольным он оставался все реже и реже. Ничего не поделаешь, ради наслаждения властью приходится лишать себя мелких радостей.

Инсанна давно не приходил в «Ветку ивы» пешком, предпочитая более обычный для себя способ перемещения, но нашел ее без труда. Память его еще ни разу не подводила, не подвела и на сей раз. Инсанна толкнул дверь с грубо намалеванной на ней зеленой веткой и вошел внутрь.

– Что угодно высокочтимому гостю? – Слуга возник возле Инсанны мгновенно, словно по волшебству, и даже еще быстрее. Инсанна благосклонно усмехнулся. Нет, не забыли еще в «Ветке ивы» подобающего обхождения – и это невзирая на внешний упадок.

– Как обычно, – небрежно отмахнулся Инсанна и прошел к свободному столику в самом дальнем углу.

Покуда озадаченный слуга справлялся у хозяина, что же именно великий маг ел двадцать лет назад, Инсанна обводил помещение совершенно ублаготворенным взором. Зал ничуть не изменился за минувшие годы, разве только обветшал малость. Если бы не потемневшая от времени деревянная столешница да не выщербленная штукатурка возле двери, можно подумать, что Инсанна заходил сюда только вчера. Отрадно видеть столь трогательную преданность традициям. В общем-то забавное обыкновение, зато как приятно каждый раз садиться за тот же самый стол, а не за какую-нибудь новомодную придумку. Инсанна был бы немало удивлен, узнай он, что именно ему «Ветка ивы» и обязана своим внешним видом. Он изредка захаживал в это заведение – и многие поколения владельцев попросту не могли осмелиться что-то изменить. С великим Инсанной шутки плохи. Кто его знает, как именно он поразит и заведение, и его злополучного хозяина, придись ему что-либо не по нраву. Убранство зала не менялось на протяжении вот уже почти пяти веков. Если какой-нибудь предмет обстановки ветшал до полной непригодности, его заменяли точно таким же. Того, что подавали в «Ветке ивы», никто и нигде не готовил уже давным-давно. Разве что самые денежные и самые старые из столичных придворных в тщетной надежде вспомнить утраченную молодость изредка приказывали подать к своему столу что-либо подобное, да немногие молодые любители экзотики захаживали в «Ветку ивы», дабы подивиться странным вкусам своих предков. «Ветка ивы» терпела колоссальные убытки; по сути дела, она была самым убыточным заведением в столице. Закрыть бы ее, и весь сказ… но все владельцы до единого панически боялись даже помыслить о том, чтобы ликвидировать треклятую обузу и дать деру. Если Инсанна, решив пообедать в городе, не найдет заведения на привычном месте… кто его знает, до каких пределов может дойти гнев разъяренного мага? Инсанна и не подозревал, что самым страшным проклятием среди торговых людей столицы было: «Чтоб тебе «Ветку ивы» в наследство получить!»

Тем более причуд и предпочтений Инсанны не забывал ни один владелец. Даже те, кто ни разу в жизни не удостаивался посещений мага, всегда держали под рукой пергамент с записью всех его заказов за все века существования многострадальной «Ветки». Не прошло и нескольких минут, как на столе перед Инсанной возникла первая перемена блюд: щупальца кальмара под сладким пряным маринадом, соленые листья черноягодника и некое сложное блюдо с умопомрачительным названием «Сон дракона на тыквенном поле». Инсанна благостно улыбнулся, кивком отпустил замершего навытяжку слугу и принялся за еду. Издали за ним тоскливо наблюдал хозяин, то и дело хватаясь попеременно за сердце и за толстенькое свое пузико. Руки его дрожали, и пузо владельца сотрясалось от каждого их прикосновения.

131