Деревянный меч - Страница 15

В переводе на человеческий язык это означало, что напарник служителя сломал ногу, а сам он не в силах перенести трупы в покойницкую. Кенет вздохнул и направился следом за служителем.

Мертвых было трое. Иссохший старик, опухшая от водянки женщина и загорелый мужчина с глубокими ножевыми ранами. За него взялись в последнюю очередь. Приподымая тело, Кенет с изумлением скорее почувствовал, чем услышал даже не дыхание, но какое-то слабое шевеление воздуха.

– Да он еще дышит! – вскрикнул Кенет.

– Ща перестанет, – флегматично пообещал служитель, продолжая мусолить губами свой вислый ус. – Клади его сюда.

– Говорят тебе, он еще живой! – возмутился Кенет.

– Какая разница! Сейчас живой, через час все одно подохнет. Клади.

У Кенета непроизвольно сжались кулаки.

– Вот когда помрет, тогда и понесем, – процедил он.

– У меня другого дела нет – сидеть и ждать, покуда он дуба врежет! – возмутился и служитель, от злости даже выплюнув свой недожеванный ус. – Да ты, парень, рехнулся! Ну не сам он помрет, прикончат его – кому от этого будет лучше?

– Как – прикончат? Больного? – не понял Кенет.

– Больного, больного, – передразнил служитель и поерзал губой, отлепляя от нее мокрый ус. – Тоже мне нашел дусю беззащитную. Бандюга – он и есть бандюга. Во, видал?

Действительно, все тело умирающего оплетала причудливая сеть шрамов. Они наводили на мысль, что этот человек вряд ли зарабатывал себе на жизнь шитьем полотенец или починкой сапог.

– Сам же он на перо не налетел, кто-то его тюкнул, верно? Значит, кому-то он насолил. Думаешь, от него так просто и отстанут? Босота ты деревенская. Как сюда эти бандюги вернутся, как нас без разбору на ножи подымут… бывало уже, и не раз. Тебе это надо? В общем, клади его на носилки, и пойдем.

Кенет не знал, что и сказать. В словах служителя был свой резон.

Служитель старше и знает жизнь лучше. Стоит ли спасать недорезанного бандита, который не сегодня-завтра все равно протянет ноги? Стоит ли из-за него нарываться на неприятности? Но разве можно положить еще живого человека на носилки и отнести его в покойницкую? При мысли об этом Кенета охватил ужас. Он решил, что будет защищать раненого, а если потребуется, то и драться.

В дверь просунулась чья-то голова.

– Поди сюда, – окликнула служителя голова. Служитель выругался и неохотно поплелся на зов.

Выждав, пока он отойдет подальше, Кенет поднял раненого на руки и вышел. Не будь тело таким тяжелым, он бы побежал: приходилось спешить. Иначе еще живого человека равнодушно свалят с носилок среди мертвых тел, и он, Кенет, будет в этом виноват.

Шатаясь и изнемогая, Кенет дотащил раненого до своей подсобки и пинком открыл дверь. Загремели ведра, застучали падающие швабры. Кенет кое-как распинал барахло и опустил раненого на пол.

Веки умирающего чуть заметно дернулись.

– Лежи здесь и жди. Только не вздумай стонать, – ровным голосом приказал Кенет. – Я буду приходить.

Ему удалось вернуться раньше вислоусого служителя, хоть и ненамного. Едва Кенет свернул пропитанный кровью тюфяк и бросил его в угол, как вновь открылась дверь и вошел служитель, за время отсутствия успевший изрядно нагрузиться какой-то дешевой выпивкой. Перегаром от него разило неимоверно.

– Уже? – пьяно обрадовался он и вновь закусил ус. – Ну, давно бы так.

Кенет неопределенно кивнул.

– Т-тяжелый был? – сочувственно осведомился служитель.

– Тяжелый, – сдержанно согласился Кенет.

Он вернулся в подсобку, по дороге стянув кружку уже остывшего целебного питья. Напоить раненого оказалось нелегко. Кое-как управившись, Кенет втиснулся на пол рядом с полуживым незнакомцем и мгновенно уснул.

Теперь Кенету приходилось спать еще меньше: нужно было встать раньше, чем его придут будить. А еще надо было время от времени забегать в подсобку, обмывать раны незнакомца, менять ему повязки, поить: есть он не ел, только пил. Кенет не мог с уверенностью сказать, приходил ли раненый в сознание. Может, он молчит от слабости? А может, и вовсе ничего не чувствует и не воспринимает? А может, все труды Кенета напрасны, и в следующий раз он найдет в подсобке труп?

На третий день Кенет с облегчением понял, что умирать его подопечный не собирается. А на четвертый, как и предсказывал Кенету любитель жевать усы, в больницу заявились вооруженные люди с решительными намерениями.

Только-только собирался Кенет потихонечку улизнуть от вислоусого служителя и наведаться в подсобку, как дверь с грохотом распахнулась и в комнату вошли трое. Взглянув на их перекошенные от гнева лица, служитель придушенно икнул, рухнул на четвереньки и быстро-быстро пополз, отчего-то задом наперед. Мощные руки одного из незваных гостей подняли служителя за шиворот и поставили на ноги.

– Несколько дней назад сюда был доставлен человек с ножевыми ранами, – холодно произнес высокий мужчина с чуть раскосыми глазами. – Он нам нужен.

У Кенета помутилось в глазах. Не солгал служитель. Выходит, есть на свете такие места, где трое вооруженных подонков врываются к тебе силой, чтобы убить безоружного. Беспомощного. Беззащитного.

– Да его уж третьего дня похоронили, – хрипло пискнул служитель.

Взгляд раскосых глаз высокого человека из холодного сделался ледяным.

– Его не похоронили, – напряженным от ярости голосом произнес высокий. – Ни третьего дня, ни вообще. Мы проверяли. Где этот человек?

И без того тусклые глаза служителя от ужаса подернулись мутной пленкой и почти закатились. И тут его гаснущий взгляд упал на Кенета.

– Он, он знает! – зашелся в крике служитель.