– Один человек сказал, – улыбнулся краешком губ Акейро.
– Тот, что принес вам мой кошелек? – уточнил Кенет.
– Он самый, – кивнул Акейро.
– Вы обещали мне о нем рассказать, – напомнил Кенет.
– Да рассказывать в общем-то почти нечего, – усмехнулся Акейро. – Вас больше этот человек интересует или кошелек?
– Оба! – едва не простонал снедаемый любопытством Кенет. Лим и Кенро откровенно расхохотались.
– Что ж, – призадумался Акейро, – начнем, пожалуй, с кошелька…
И, намеренно не обращая внимания на протестующий возглас Кенета, Акейро продолжил.
– Кошелек, – поведал он, пряча улыбку, – был найден во время обыска на постоялом дворе. Конфисковал его массаона Рокай. Потом кошелек как улику забрал у него императорский гонец. Массаона не возражал. Он напоил гонца и предложил ему отправиться в веселый дом. Гонец не отказался. Но по какой-то странной случайности вместо веселого квартала бедняга забрел в квартал свадебных дел мастеров, откуда вернулся почему-то уже без кошелька, о каковом упущении, протрезвев, решил начальству не докладывать.
– Хакка! – воскликнул невольно Кенет.
Акейро кивнул; глаза его смеялись. Он явно наслаждался беседой.
– Украденный в свадебном квартале кошелек – опять же, как вы понимаете, неким таинственным образом – вновь оказался у господина массаоны. Потом один человек забрал у массаоны кошелек и принес его мне.
– Да что за человек-то? – возопил Кенет.
– Тот маг, что посоветовал князю Юкайгину прибегнуть к вашей помощи. – На мгновение лицо Акейро омрачилось, но он тряхнул головой, как бы отгоняя невеселые мысли, и продолжил решительно: – Он и сказал мне, что вы сделались магом и что в самое ближайшее время ваша битва с Инсанной неизбежна.
– А он откуда знает? – обреченно вздохнул Кенет.
– А уж это вы у него спросите, – пожал плечами Акейро. – Я не могу вам его предоставить сию же минуту. Чтобы собрать все войско в одном месте в одно и то же время, без мага не обойтись: кто-то должен доставить им сигнал о выступлении – тайно и почти одновременно. Вот этим он сейчас и занят. Вы с ним непременно встретитесь – вот тогда и спросите.
Он вновь замолчал, поглаживая рассеянно рукоять своего меча. Примолк и Кенет.
– Давайте-ка я все же возьму в руки шест, – сказал Лим. – Не для того, чтобы править, – так, для вида.
Шест в руках Лима оказался отнюдь не лишним. Плот, несущийся по воле волн столь целенаправленно, вызвал бы в умах прибрежных жителей известное недоумение, если не что похуже. А если плот управляем, дивиться нечему – разве что мастерству плотогона. Простой люд с восхищением взирал, как Лим играючи управляется с шестом – и верно ведь, играючи. Акейро с восхищением взирал на окрестности. Кенро наигрывал на тростниковой дудочке умопомрачительные мелодии – по мнению знатоков, на подобные музыкальные изыски способна разве что многоствольная флейта, но Кенро не был знатоком. Кенет наслаждался и музыкой, и передышкой перед боем. Лим, ко всеобщей радости, наслаждался собственным мрачным ворчанием. Когда восторг в глазах Акейро сменялся тихой сосредоточенной печалью, Лим начинал корчить из себя придурка-солдафона до тех пор, пока Акейро не расставался со своей тоской, а Кенет – с тревогой за побратима. Словом, несколько суток путешествия прошли как нельзя более приятно, хотя и продлилось оно дольше, чем Лим поначалу предполагал.
Вторично он расстался с шестом, когда попытался приблизиться к берегу.
– Ты уверен, что твой дракон знает, что делает? – пробурчал он, когда Кенет кое-как успокоил возмущенного воина.
– Вполне, – заверил его Кенет.
– Посмотрим, – нехотя уступил Лим.
Плот свернул в какую-то малозаметную протоку, рассек камыши и долго протискивался вдоль берегов – но так быстро, что даже Лим не сделал попытки спрыгнуть с плота на топкий илистый берег. Проплутав полдня в камышах, плот внезапно вырвался на широкую воду и вновь понесся стрелой.
– Надо же! – ахнул Кенро. – Это мы, получается, обогнем Лихие Горы и прибудем прямо к условному месту по реке.
– А жаль, – вздохнул Кенет. – Хотелось бы мне еще разок в Лихие Горы наведаться.
Кенро посмотрел на него так, словно сомневался, не покинул ли Кенета рассудок. Лим ухмыльнулся широко, но промолчал.
– Зато успеем вовремя, – сухо заметил Ахейро.
День был, как говорили в родной деревне Кенета, на утрате, когда плот вильнул в сторону и замедлил ход. Путешественники неторопливо, со всей учтивостью, благодарно поклонились реке, и их обдало нежной водяной пылью.
– Ну, отсюда и пешком недалеко, – жизнерадостно сообщил Кенро, выпрыгивая на берег. – Еще до вечера доберемся.
Акейро и Кенет были готовы продолжить путь посуху, но Лим точно прирос к берегу. Его невидящий взгляд запутался в степной траве; грудь подымалась медленно и сильно, как если бы Лим все пытался и все не мог надышаться.
– Разве это степь? – произнес он со злой внезапной тоской. – Ладно, пойдем, что ли…
Он извлек из тайника оружие, вручил Кенро его вожделенный меч и зашагал, не глядя по сторонам, широкой стремительной походкой.
Вопреки бодрому предсказанию Кенро, до условного места удалось добраться лишь затемно. Акейро уже начинал слегка задыхаться, но в ответ на предложение остановиться и отдохнуть отпустил такое невельможное выражение, что Кенет покраснел, а Лим засмеялся.
– Так ведь ненадолго, – растерялся Кенро.
– Не стоит, – с трудом переводя дыхание, сказал Акейро. – Мы уже почти пришли.
– Не почти, ваша светлость, а совсем, – поправил его Лим. – Вот и костры – видите?